Фигасе... Я "Убик" читала на русском, и была уверена, что на английском он называется "Ubique"!
Версия для печати
Фигасе... Я "Убик" читала на русском, и была уверена, что на английском он называется "Ubique"!
Не, там как раз фишка в том, что это коверкание латинского Ubique. Видимо для того, чтобы сделать не так прозрачными параллели с "ubiquitous".
Все там будем…
Дмитрий Липскеров, «Леонид обязательно умрёт…». Роман.
Издательство АСТ, Астрель, Москва, 2006.
На задней стороне обложки романа «Леонид обязательно умрёт…» под фотографией автора - сурового бородатого мужчины, по-набоковски опирающегося на кулак, приведены высказывания пользователей Интернета о творчестве Дмитрия Липскерова. «Слог у автора супервкусный!!!». «…Это СУПЕР!!! РУЛЕЗ!!! Я ещё никогда такого не читала!!! Дмитрий Липскеров!!! Forever!!!». «Полный вынос мозга…». Стиль и пунктуация сохранены. Здесь явно не достает «аффтара», который всенепременно «жжот», «вау!», «йоу!» и обилия смайликов. Но и без этого, к сожалению, подобные легковесные признания в любви к произведениям Липскерова на обложке могут легко отпугнуть потенциального читателя от далеко не самой плохой книги.
Если же отбросить восторги некоторых критиков и юзеров Интернета, и ругань других, чтобы остаться с текстом визави, то вполне можно получить удовольствие от чтения и незаметно скоротать вечерок. Липскеров любит рассказывать придуманные им истории, рассказывает их со вкусом, и от этого читать его роман легко, как слушать полупьяную байку случайного попутчика о каких-то совершенно фантастических событиях из его биографии.
Воплощение чистого разума Леонид Павлович Северцев – человек, умеющий летать и знающий всё ещё в материнской утробе, но зарабатывающий на жизнь грабежом и убийствами. Снайперша, полный кавалер орденов славы, влюблявшаяся на войне в мужчин, чью скорую смерть она предчувствовала, а на старости лет подвязавшаяся моделью для рекламы купальников. Учёный, переваливший за столетний рубеж, который изобрёл рецепт существенного продления молодости. А так же партийные стервы, злобные гэбисты, негодяи-психиатры и другие милые люди. Причём все (все!) так или иначе, через события, через встречи, связаны друг с другом. У ресторатора Дмитрия Липскерова, который на досуге пишет книги, богатая фантазия, которая позволяет ему легко соединять магический реализм с перестроечной чернухой, пошлую современную притчу с почти серьёзной научной фантастикой, классический роман воспитания с душещипательной любовной драмой.
Сюжет, который у какого-нибудь Филдинга, стал бы многотомной эпопеей, у Липскерова умещается на четырёхстах страницах. К финалу становится очевидным – автор устал и от своих героев, и от мира, им придуманного (ничего удивительного – мир малоприятный). Об этом говорят и небрежно введённые в ткань повествования Ариэль Шарон и далай-лама. Леонид пытается применить свой дар левитации для благого дела – примерению /Я/ евреев с арабами. Не получилось, «не фартануло» - храмовых служителей (левитов), способных летать не набралось пятьсот – необходимое количество для молитвы. А те что были оказались слишком высокомерны и недоверчивы.
Если бы Липскеров попробовал писать чисто жанровую литературу, из него явно получился бы неплохой фантаст.
Тут же мы имеем дело с интересным сюжетом, который то и дело пестрит своей вопиющий (даже для изначально фантастического произведения) алогичностью. Восприятию текста, хоть он и написан довольно легко и живо, всё же мешают попытки автора нагнать красивостей. Поиграть в художника слова, так сказать. Эти потуги, хоть и не изменяют изначально удачное структурно произведение до полной неудобоваримости, всё равно выглядят несколько коряво. «Супервкусный слог» Липскерова кого-то может развеселить, а кого-то озадачить. Фразы типа «спроектировался образ», или «ускользающее подумала» щедро рассыпаны по всему тексту. Попытки портретного описания далеко не всегда удачны, а порой и вовсе выглядят, как сокращённые до одной строчки стихотворения. «Лохматый, в очёчках, в костюмчике мятом…» - это об учёном – вуайеристе.
Многим кажется неудачным название романа. Оно якобы разрушает интригу, что случится с главным героем. Да, Господь с Вами, какая интрига? Естественно, Леонид умрёт! Все мы там будем. Рано, или поздно. Так, или иначе.
PS: Если в двух словах и без цензуры, то книжка - хуйня, конечно, но почитать один раз можно вполне. :)
«Библиотекарь» - четвертая и самая большая по объему книга блестящего дебютанта 1990-х.
Это, по сути, первый большой постсоветский роман, реакция поколения 30-летних на тот мир, в котором они оказались. За фантастическим сюжетом скрывается притча, южнорусская сказка о потерянном времени, ложной ностальгии и варварском настоящем. Главный герой, вечный лузер-студент, «лишний» человек, не вписавшийся в капитализм, оказывается втянут в гущу кровавой войны, которую ведут между собой так называемые «библиотеки» за наследие советского писателя Д.А.Громова. Громов – обыкновенный писатель второго или третьего ряда, чьи романы о трудовых буднях колхозников и подвиге нарвской заставы, казалось, давно канули в Лету, вместе со страной их породившей. Но, как выяснилось, не навсегда. Для тех, кто смог соблюсти при чтении правила Тщания и Непрерывности, открылось, что это не просто макулатура, но книги Памяти, Власти, Терпения, Ярости, Силы и – самая редкая - Смысла…
Вокруг книг разворачивается целая реальность, иногда напоминающая остросюжетный триллер, иногда боевик, иногда конспирологический роман, но главное – в размытых контурах этой умело придуманной реальности, как в зеркале, узнают себя и свою историю многие читатели, чье детство началось раньше перестройки. Для других – этот мир, наполовину собранный из реальных фактов недалекого, но безвозвратно ушедшего времени, наполовину придуманный, покажется не менее фантастическим, чем умирающая профессия библиотекаря.
Дмитрий Лекух, «Ангел за правым плечом». Роман. Москва, Ad Marginem, 2007.
Наверное, скоро «проза топ-менеджеров» выльется в обособленное литературное направление. Эти люди не тратят много времени на выполнение своих служебных обязанностей, надо же им чем-то заниматься. Бизнес, очевидно, не приносит в их жизнь тот смысл, который даёт писательство. Кому-то из них даже есть что рассказать. Юлий Дубов, Дмитрий Липскеров, Сергей Минаев, и вот теперь и Дмитрий Лекух… Каждый из пишущих бизнесменов позиционируется, как самородок - единственный в своём роде автор, который ухитряется быть и успешным менеджером, и хорошим писателем. Всё же среди «хоббитов» (так теперь называют бизнесменов, на досуге сочиняющих романы) Лекух стоит особняком. Писательство для него не просто хобби, но в некотором роде возвращение к корням – ветеран рекламного бизнеса в своё время окончил Литературный Институт.
Дмитрий Лекух – известный человек в рекламном бизнесе и в среде болельщиков московского «Спартака». Председатель совета директоров группы компаний «Релиз», футбольный фанат, Лекух с недавних пор известен и как писатель.
Первый роман Лекуха «Мы к вам приедем» почти полностью посвящён философии футбольного хулиганства, «Ангел» - его продолжение, но здесь весь околофутбол отходит на второй план. Разумеется, герои повествования – уже знакомые нам парни из «спартаковской основы», составляющие одну из «центровых спартаковских фирм» (группировок футбольных хулиганов). Быт и структура «фирмы» здесь прописаны основательно, Лекуха не зря сравнивают с классиками британского околофутбольного романа – Дуги Бримсоном и Джоном Кингом. В фирме состоят и молодые специалисты, студенты, так и «топ бои» - фанаты со стажем, люди взрослые, семейные, интеллектуалы, занимающие высокое положение в обществе, в бизнесе. При этом каждый держится друг за друга, всегда готов придти на помощь, а многие именно в своих «фирмах» знакомятся с людьми, которые впоследствии оказывают им серьёзные протекции в карьере. Тут следует заметить, что выезды на матчи своей команды в другие города и за границу (а это очень важно для фанатов) удовольствие отнюдь не дешёвое. К тому же истинные фанаты блюдут дресс-код построже иных гламурных – «Londsdale», «Lacoste», «Stone Island» и «Burberry» - их бренды. И никаких китайских поделок – это позор!
Так называемые «кузьмичи» - низшая каста футбольных фанатов, быдло, гопники от околофутбола в романе упоминаются всего несколько раз, да и то вскользь. Если раньше они занимали в фанатском движении лидирующие позиции, их было большинство, то теперь они находятся на периферии этой субкультуры. Сказывается влияние Европы, доступности информации о том, «как надо», и недоступности широким массам всех прелестей «правильной» фанатской жизни.
Избежав морализаторства, Лекух не сумел избавиться от ненужного пафоса, от постоянного пережёвывания прописных истин, банальных рассуждений о смысле жизни. Это – существенный минус романа, несколько утяжеляющий, с простотой и лёгкостью написанный текст.
Убедительно и безо всякой пропаганды чего-либо, автор показывает, почему многие вполне успешные люди выбирают для себя абсолютно чудовищную, с точки зрения добропорядочных обывателей, жизненную философию околофутбола, и, даже уйдя на покой, перестав участвовать в драках с противоборствующими группировками, остаются верны однажды выбранной системе ценностей. Пусть «фирмы» выстроены по строго иерархическому принципу, зато для романтика, воина в душе, они остаются единственным островком подлинного мушкетёрства, в современном мире, где каждый за себя. Причём, герои готовы прийти на помощь не только действующим кэжуалам (футбольным хулиганам), но и отошедшим от своих «фирм».
Весь текст романа и построен как доказательство подлинности этого мужского братства при помощи нехитрого сюжета. Инга - бывшая жена одного из основателей «фирмы» во время нелегальных автогонок попала в аварию в которой погиб один пассажир, второй получил ранение. «Фирма» направила все силы и ресурсы (в том числе, и пресловутый «административный») на то, чтобы замять это дело. Тем более, в Ингу были влюблены, ей бесконечно восхищались почти все её околофутбольные друзья. Свою бескорыстную помощь предложили даже вечные враги «спартачей» - «кони», болельщики ЦСКА. И это не смотря на то, что не один раз друг другу морду били. «Все под одним Богом ходим». С таким уважением об «армейцах» смог бы написать только «мясной»!
А я вот болею за "Локомотив" Москва, и мне глубоко посрано на "мясо", "коней", и особенно "бомжей" :D
Про футбольных фэнов читал когда-то "Убей старушку" Сергея "Спайкер" Сакина. Мне понравилось. Там тоже любовь, мордобой и корпоративное задротство. :D
+1Цитата:
Изначально опубликовано Шон Мертвецов
..но вообще-то мне на футбол параллельно и "Больше Бена" этого же автора на порядок больше понравилось
Глеб Шульпяков, «Книга Синана», роман, Ad Marginem, 2005.
Турецкое средиземноморье сейчас можно, смеясь, назвать всесоюзной здравницей – так популярны местные курорты у наших соотечественников. Недорогой отдых, обилие алкоголя и еды (система «всё включено» -настоящая «большая жратва», в большинстве отелей) привлекают туристов, но не очень-то располагают к знакомству с историей, культурой и прочим искусством некогда могучей Османской империи. Эта книга для любопытных. Для тех, кто не станет пролистывать целые главы, посвящённые жизни предков тех, кто теперь встречает, развлекает, откармливает и отпаивает толпы отдыхающих россиян. Для тех, кому интересно как в Анатолии можно было из невежественного христианина-крестьянина превратиться в главного архитектора империи. Для тех, кому в конце концов, хочется понять, почему многие не-мусульмане приходили в священный трепет, увидев мечети великого Синана.
Герой дебютного романа поэта и эссеиста Глеба Шульпякова – молодой журналист, всерьёз увлечённый исламской архитектурой, получил гранд от какого-то фонда и отправился в Турцию писать монографию о излюбленном зодчем султана Синане. Эта страна его привлекала с детства – на турчанке женился, оставив семью, его отец. Исламская философия восхищала его своей цельностью, а сама идея мечети тем, что её функциональность (указывать направление молитвенных поклонов – на священный город Мекку) была возведена в культ. Он ждал от своей поездки не только и не столько возможности заработать и приобрести новый и почётный статус учёного. Герой хотел вырваться из душной большой Москвы, где его ничего не держит, и соединиться с Востоком, который кажется ему более гармоничным и пригодным для жизни. Его девушка (символично!) предпочла Запад и уехала учиться в США. Его коллеги не одобряли интереса к исламу. Чем не повод для отъезда? Но «там живут чужие господа и чужая плещется вода» - эмигрантской пеней зазвучало в душе героя неприятное ощущение ненужности. Восток-то ему необходим, но на кой он Востоку?
Шульпяков вряд ли мог бы подобрать своей книге более удачный эпиграф, чем слова Теофиля Готье из его «Путешествия на Восток»: «Когда бродишь наугад, можно увидеть то, что туристам никогда не покажут. То есть самое интересное». Герой его книги приехал в другую часть Турции – почти неизведанный нашими туристами Стамбул. Повествование о жизни героя тесно переплетено с историей империи, с жизнью самого Синана. Падение Константинополя, возведение мечетей, набор юношей со всех концов Османской империи в армию – «то, что туристам никогда не покажут», как будто увидел рассказчик, гуляя по Стамбулу, путешествуя по стране на автобусе «для местных», обедая и выпивая в абсолютно нетуристических заведениях. Описано всё основательно, с топографией, с бытописанием – ощущается сопричастность к этим пешим прогулкам, поездкам, посиделкам. Не зря Глеб Шульпяков известен в первую очередь, как автор путевых очерков.
Разочарованный во всём, герой, как будто сам того не осознавая, тонет в Босфоре. Плывёт, смотрит на огни на берегу, на бухту Золотой Рог. Ничего его уже не держит здесь, ему здесь неуютно. Уплывает всё дальше, опускается под воду, и понимает, «что отныне он свободен».
Честное слово, это – самое оптимистическое самоубийство, которое встречалось автору этих строк в русской литературе!
"Отбросив битвы, скорби / И власть чужих светил..." (с) Суинберн
Чтой-то мне это напоминает финал "Мартина Идена"
Павич - это же постмодернизм. Ты не любишь игровую литературу? Неужели тебе не нравится "Хазарский словарь"?Цитата:
Изначально опубликовано Шон Мертвецов
Люблю постмодернизм, люблю Умберто Эко, Павича не люблю. Уж не обессудьте.Цитата:
Изначально опубликовано Milla
:) Что поделать - у всех есть свои любимые авторы.Цитата:
Изначально опубликовано Шон Мертвецов
Мне из постмодернистов нравятся Кортасар и Набоков.
А вообще очень люблю Кафку (но это уже модернизм)
Интересно, а кто-нибудь из присутствующих одолел "Улисса" Джойса?:)
No comments.Цитата:
Изначально опубликовано Milla
И только не говорите мне теперь после этого, что Милла и Tetsuo - не одно и то же лицо :D *это, если кто не понял, я шутю*
Да было дело в студенчестве.Цитата:
Изначально опубликовано Milla
Опять-таки, в студенчестве, лежа в больнице, прочитал его в переводе Хоружего. Читал с увлечением, было очень интересно. А вот "Дублинцев" и "Портрет" одолеть так и не смог.Цитата:
Изначально опубликовано Milla
Пытался читать Павича - было очень скучно. Что Павич, что Набоков - славянские писатели для западного читателя - эдакая нездоровая экзотика. Что-то вроде Альберта Маори Кики в России
а по-моему, Павич вовсе не скучный:)..чего нельзя сказать о НабоковеЦитата:
Изначально опубликовано Bob Zombie
Леонид это действительно очень смешно. РЖУНИМАГУ просто. Давай тогда теперь так - если тебе, и ещё десятку людей, допустим, нравится какой нибудь фильм или книга, считать вас всех за "одно
и то же лицо". ОК?
А как же "Поминки по Финнигану?" Тоже одолел?Цитата:
Изначально опубликовано Bob Zombie
Павич и Набоков скучные? Много эпитетов для них можно подобрать, но вот скучными я бы их никогда не назвала. У Павича всегда оригинальные идеи, и то как он задумывает и выстраивает свои произведения, и то как он играет с читателем... Это всегда интересно. А у Набокова есть глубина, и он великий мастер, у него потрясающий язык.
Жжешь! :allright:Цитата:
Изначально опубликовано Milla
:) Не настолько хорошо знаю английский язык, увыЦитата:
Изначально опубликовано Milla
Цитата:
Изначально опубликовано Milla
Просто, тут я пошутил, признаю не очень удачно, хотелось прикольнуться над чужой шизою, а заодно и высказать мысль. Раз мысль была не понята, говорю открытым текстом:Цитата:
Изначально опубликовано Leonid_Zol
Судя по вот этому высказыванию:
Вы, Милла, совершенно не владеете предметом и мало-мальски специальной терминологией. Сроду ни Набоков, ни Кортасар не были постмодернистами ни коем боком. Если у Вас есть на этот счёт отдельная литературоведческая теория, по которой Набоков и Кортасар ими таки являются (сугубо по литературным причинам, а не в душе :)), поделитесь, будте так любезны.Цитата:
Изначально опубликовано Milla
Так что
тут совершенно не причём. Тетсуо тот же, насколько я помню, по немцам прибивался, по Гессе, по Нидзжцшэ :DЦитата:
Изначально опубликовано Milla
Ну есть же опыт частичного переложения российскою азбукою от Анри Волохонского: http://kolonna.mitin.com/books.php?bookid=94Цитата:
Изначально опубликовано Bob Zombie
+1Цитата:
Изначально опубликовано Leonid_Zol
я с одним товарищем тоже с полгода назад на эту тему спорил, но убедить его так и не удалось по причине слабого владения матчастью обоими:)
:respect: ..........Цитата:
Изначально опубликовано beerman
Цитата:
Изначально опубликовано Leonid_Zol
Леонид, не тупи. Ты же утверждаешь, что филфак окончил. И тебе, как никому другому, должно быть известно, что "Лолита", "Приглашение на казнь" "Ада" (Набоков), "Игра в классики", "62. Модель для сборки", "Слюни дьявола" и т.д. (Кортасар), это чистый постмодернизм.
Я не могу поделиться, как ты выразился, своей теорией, потому что она принадлежит не мне, а литературоведам.
И тебе, как никому другому, должно быть известно, что постмодернизму свойственны: обязательное наличие игрового начала ( строится на игре с читателем, занимает ведущую позицию в произведении, касается конструкции всего текста), активно использование интертекстуальности, пародии, театрализации. Постмодернизм - это вызов традиционной литературной форме и нравственным устоям общества. Диалоги в произведениях постмодернистов отражают эрудицию автора, полны парадоксов, иронии, софизмов, ведутся на некой смеси испанского, английского, французского языков. По мнению того же Кортасара, все его романы - это гипотетические структуры, чистые схемы, где он плетёт своеобразную словесную паутину, в которую он, "быть может, сумеет поймать муху нового, более богатого повествования".
Но не имело смысла это всё писать, потому что ты всё равно не поймёшь. Что у тебя было по зарубежке?
Ах да... Твои тонкие шутки... Прости, не понять мне столь изящного юмора, т.к. не имею чести знать, кто там кем и чем "прибивался".